Название: Глазки
Тема: тематическая выкладка (мистика/ужасы)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: Санджи\Пудинг
Категория: гет
Рейтинг: pg-13
Размер: 500x900px; 173kb
Тема: тематическая выкладка (мистика/ужасы)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: Санджи\Пудинг
Категория: гет
Рейтинг: pg-13
Размер: 500x900px; 173kb
Название: Козетта кричит
Тема: тематическая выкладка (триллер)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: Ниджи(/)Козетта
Категория: джен
Жанр: триллер, драма, дарк
Рейтинг: r
Размер: драббл, 900 слов
Краткое содержание: Козетта рождается уже взрослой, очередной клон в лаборатории королевства Джерма.
Предупреждения: насилие, смерть персонажа
Тема: тематическая выкладка (триллер)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: Ниджи(/)Козетта
Категория: джен
Жанр: триллер, драма, дарк
Рейтинг: r
Размер: драббл, 900 слов
Краткое содержание: Козетта рождается уже взрослой, очередной клон в лаборатории королевства Джерма.
Предупреждения: насилие, смерть персонажа
Козетта рождается уже взрослой, очередной клон в лаборатории королевства Джерма. Прозрачная голубоватая жидкость, обеспечивающая растущему организму дыхание и питание, утекает прочь из автоклава, всасывается в отверстия под ногами, и тело содрогается в спазмах, откашливаясь, извергая из лёгких остатки влаги. Все органы, все системы организма понемногу запускаются, разгоняются, начинают работать в полную силу, кисти рук теплеют, на щеках появляется румянец…
Козетта кричит.
Исступленно, отчаянно, безнадёжно, душераздирающе.
В отличие от новорождённого ребёнка она прекрасно знает, что ждёт её дальше.
Ещё до того, как с тихим шипением раскрывается автоклав, Козетта может рассмотреть сквозь стекло господина Ниджи. Он наблюдает за ней с улыбкой, и несмотря на то, что глаз его за очками не рассмотреть, эта улыбка уже говорит Козетте обо всём. В ней нет тепла, нет удовольствия, нет даже радости, нет предвкушения — только развесёлая злость, звериная жестокость.
Ноги не удерживают, Козетта выпадает наружу, пытается неловко прикрыться, спрятать свою наготу, и улыбка сползает с лица господина Ниджи, превращается в гримасу неудовольствия.
— Ты что, думаешь, мне есть дело? — цедит он сквозь зубы. — Не много ли о себе возомнила?
Больше всего на свете Козетте хотелось бы, чтобы господину Ниджи действительно не было до неё никакого дела. Чтобы он не замечал её, не знал о её существовании, воспринимал как неодушевлённый предмет, часть замковой обстановки, живой механизм, готовящий еду для королевской семьи. Всё было бы гораздо проще.
Сейчас она сидит на полу, новорождённая, голая, слабая, мокрая, дрожащая от страха, а господин Ниджи возвышается над ней. Пришёл лично проверить, как пройдёт её рождение. Очередное.
Раньше Козетта считала, но потом сбилась и бросила. Какая разница, что это меняет? Она всегда приходит в себя в опустошающемся автоклаве, в одном и том же состоянии, с одними и теми же мыслями, помнящая всё, что происходило прежде. И — неизменное лицо господина Ниджи, искажённое изогнутым стеклом. Снова и снова, опять и опять.
— Пожалуйста… — шепчет Козетта. — Не надо больше… Пожалуйста…
— Приведи себя в порядок, — бросает господин Ниджи, — и вали на кухню. Надеюсь, ужин сегодня будет меньше похож на помои.
Когда он скрывается за дверью, Козетта снова кричит.
***
Козетта хорошо справляется, неплохо держится. Она прячется в водоворот привычных ежедневных дел, носу не показывает с кухни, только режет, жарит, натирает, запекает, перемешивает, взбивает, выкладывает на тарелки и отправляет в тронный зал. Старается не обращать внимания на то, что одна из порций постоянно возвращается почти не тронутой.
День идёт за днём, ночь за ночью. Во сне Козетта чувствует тесноту автоклава и солёный привкус питательного раствора на губах, но к утру забывает всё это, улыбается новому дню. Жизнь всё увереннее входит в привычную колею.
Поздним вечером, почти ночью, Козетта торопится из кухни в свою спальню, уставшая, но гордая за отлично проделанную работу. Замок тёмный и тихий, затаившийся, уснувший, и Козетта слишком доверчиво ведётся на этот обманчивый покой. Когда господин Ниджи шагает из темноты, останавливается в квадрате льющегося из окна лунного света вплотную к Козетте, смотрит на неё сверху вниз — она совершенно к этому не готова.
Она успевает горько осознать, что успела поверить в лучшее. Понадеяться, что кошмар позади.
— Ты чего такая довольная, дрянь? — голос у господина Ниджи весёлый, и это веселье не сулит Козетте ничего хорошего.
— Я… Простите, я всего лишь иду спать… Извините… — лопочет Козетта, вцепившись взглядом в ковёр под ногами.
— Не опускай глаза! — Резкий окрик заставляет её дёрнуться.
Едва Козетта поднимает взгляд, как получает первый удар и падает на пол. Глаза моментально наполняются слезами, половина головы словно объята огнём. Боль настолько сильная, что ощущается нестерпимым пекущим жаром. За первым ударом следует второй, третий… Рот наполняется кровью, и глаза заливает кровью, и руки пачкаются в крови. Крошатся от ударов кости, лопается под ударами кожа, разрываются внутренние органы.
Козетте нет никакого смысла закрываться, пытаться спастись от града ударов, но она всё равно рефлекторно выставляет руки. Господину Ниджи нет никакого смысла вкладывать в удары силу, Козетта и так слишком слабая и хрупкая, чтобы противостоять ему, но он всё равно бьёт мощно, с оттяжкой, с полной отдачей.
В ушах звенит, и сквозь этот звон смутно пробивается голос господина Ниджи, только слов не разобрать. Каждый раз Козетта пытается вслушаться, узнать, понять, в чём же дело, за какие грехи ей назначена эта пытка, но всё тщетно.
Хочется кричать, но горло сдавливает тисками, не вдохнуть и не выдохнуть, голосовые связки отказываются повиноваться, и единственное, на что хватает Козетту — почти беззвучное сипение, мелкие глотки воздуха, бессмысленная борьба за свою жизнь.
Когда господин Ниджи отпускает её, роняет на пол, она чувствует себя отбитым куском мяса. Всё тело — сплошная жгучая боль.
— Да почему же ты… Что же в тебе такого… — ловит Козетта сбивчивое бормотание угасающим сознанием.
А потом приходит темнота, судорожные хрипы становятся всё тише и легче, дыхание слабеет и сердце останавливается.
***
Не открывая глаз, Козетта слышит журчание и бульканье жидкости, чувствует, как уровень опускается — сначала щекочет в районе груди, затем спускается к животу и ниже: бёдра, колени, лодыжки… Лёгкие выталкивают остатки влаги, кашель раздирает горло; чтобы не потерять равновесие приходится выставить руки, упереться в холодные металлические стенки автоклава. С тихим шипением отъезжает стекло, влажную кожу моментально холодит стылым воздухом подвальной лаборатории.
Переборов страх, Козетта открывает глаза и первое, что она видит, — улыбка господина Ниджи.
Козетта кричит.
Название: Подарок фей
Тема: тематическая выкладка (мистика)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: семья Винсмок и Санджи, Эпони
Категория: джен
Жанр: мистика, драма, АУ в каноне
Рейтинг: pg-13
Размер: мини, 1777 слов
Краткое содержание: У Соры и Джаджа рождается трое сыновей — а оказывается четверо.
Предупреждения: ООС по необходимости сюжета
Тема: тематическая выкладка (мистика)
Автор: Germa Kingdom
Пейринг/персонажи: семья Винсмок и Санджи, Эпони
Категория: джен
Жанр: мистика, драма, АУ в каноне
Рейтинг: pg-13
Размер: мини, 1777 слов
Краткое содержание: У Соры и Джаджа рождается трое сыновей — а оказывается четверо.
Предупреждения: ООС по необходимости сюжета
— Дети в порядке?
— В полном.
Джадж сел рядом, взял жену за руку. Сора слабо улыбнулась, откинулась обратно на подушки, но видимо, почувствовала какое-то напряжение в голосе ли Джаджа, в его ли руках, так что уточнила:
— Все трое?
Можно было не отвечать, не беспокоить её, такую ослабленную и измотанную, но какой смысл? Она всё равно скоро узнает.
— Все… четверо, — ответил Джадж.
На лице Соры эмоции сменяли одна другую: сначала распахнулись удивлённо глаза, потом наморщился озадаченно лоб, она закусила губу, несколько раз сморгнула...
— Их же было трое? — неуверенно проговорила Сора. — Разве нет? Как так?
Больше всего Джаджу сейчас хотелось знать ответ на последний вопрос: «Как так?» Откуда взялся четвёртый? Сора родила ему троих сыновей, прекрасных крепких младенцев, сжимающих крохотные кулачки и старательно разевающих глотки в рёве. Всё шло прекрасно. А потом в кроватке обнаружилось четыре младенца, и будь он проклят, если бы мог хотя бы предположить, откуда взялся четвёртый!
— Я не знаю, как так, — признался Джадж. — Это чертовщина какая-то.
Зря он вообще сказал. Теперь Сора тревожилась, а ей надо было отдыхать.
— Не думай пока об этом, — попросил он. — Выкинь из головы. Я разберусь, узнаю, в чём дело.
— Как я могу не думать?! — слабо запротестовала Сора. — Это же мои дети!
— Постарайся, — попросил её Джадж. — Тебе надо отдохнуть и набраться сил. Раз уж волнуешься о детях, то побеспокойся о их матери.
Он поцеловал Сору и вышел. Вернулся в госпиталь, где под надзором лучших докторов четверо маленьких принцев спали в своей колыбельке — неотличимые, одинаковые, полные близнецы. Тихо попискивали мониторы жизненной активности, сигнализируя, что у всех четверых сердца бьются хорошо и ровно. Эпони, старшая медсестра, при появлении Джаджа подскочила и теперь неуверенно топталась рядом, мяла в руках белый передник. Не глядя схватив со стола с инструментами скарификатор, Джадж проколол себе палец, сцедил в пробирку кровь и сунул в руки испуганной Эпони.
— Проведите тесты, — скомандовал он. — На ДНК и любые другие необходимые. К утру я должен знать, который из них чужой.
— Прямо сейчас? — поразилась Эпони. — Они только родились, это может быть опасно…
— Мои сыновья выдержат, — жёстко подчеркнул Джадж. — Я не знаю, откуда взялся лишний, но хочу, чтобы к утру он исчез.
Эпони вежливо поклонилась — а что ей ещё оставалось — и Джадж направился к выходу. Уже взявшись за ручку двери, он услышал почти беззвучно произнесённое слово. «Феи».
— Какие ещё феи? — он обернулся так резко, что доктора вздрогнули.
— Старое поверье, — запинаясь, проговорила Эпони. — Феи крадут младенцев, оставляют вместо них своих детёнышей…
— Все трое принцев на месте, — возразил Джадж. — И это просто глупые старые сказки.
— Да, конечно, — поспешила согласиться Эпони. — Я просто вспомнила… Некстати… Простите.
— Тесты, — напомнил Джадж и вышел.
***
Утро ясности не принесло. Младенцы оказались идентичными не только внешне, все тесты упорно указывали на абсурдное и невозможное: все четверо были детьми Джаджа и Соры. Никаких вариантов, никаких других версий.
— …слуги твердят какую-то ерунду про фейских подменышей, — Джадж замолчал, не зная, что ещё сказать.
— Может, правда феи? — устало пробормотала Сора. — Просто сделали нам такой подарок…
Она всё ещё оставалась слишком слабой, тяжёлая беременность и сложные роды подкосили её сильнее, чем можно было ожидать.
— Не помню ни одной сказки, в которой подарок фей не обернулся бы катастрофой, — заметил Джадж.
— Принеси детей мне? — попросила Сора. — Хочу увидеть их своими глазами, подержать на руках. Неважно, как и почему, это по-прежнему наши дети. Даже твои тесты говорят об этом.
— Это невозможно, — начал Джадж, но Сора перебила его:
— Ну и что? У тебя всё равно нет ответов на эти вопросы, так не всё ли равно?
Она могла быть удивительно упрямой и твёрдой, когда ей было надо. Даже больная, не в состоянии встать с кровати, она давила на Джаджа, стояла на своём. И смягчилась, только когда прижала к груди четверых младенцев.
— Ичиджи, Ниджи, Санджи, Ёнджи, — улыбнулась Сора. — Вырастут прекрасными сильными принцами… — она подняла взгляд на Джаджа, но теперь в её глазах не было твёрдости, только мольба: — Давай забудем, что один из них не наш? Я прошу тебя. Я просто не смогу отказаться от любого из них. Считай это хоть подарком фей, хоть ошибкой, хоть чудом…
Глядя на прижимающую к себе детей Сору, Джадж точно знал, чего не сможет уже он: исполнить эту просьбу. Забыть. Не думать о том, как младенец появился из ниоткуда. Это просто сильнее его, это невозможно перебороть. Может быть, для Соры действительно все четверо были её детьми, но Джадж знал правду и не мог просто отмахнуться от этого знания… А ещё прямо сейчас не мог сказать Соре: «Нет».
— Мы попытаемся, — соврал Джадж.
***
Сора по-прежнему не вставала, никак не могла восстановиться, но старалась проводить с детьми как можно больше времени — насколько позволяло состояние. Она в самом деле словно забыла об этом странном происшествии, всех четверых сыновей любила одинаково, наравне с Рейджу, не выделяя никого. Джадж ей в этом почти завидовал, потому что сам — не мог.
Каждый раз, глядя на детей, пытался угадать, который. Ичиджи, Ниджи, Санджи, Ёнджи? Один должен был чем-то отличаться, но они все казались абсолютно одинаковыми и абсолютно разными: Ичиджи слишком тихий, Ниджи слишком громкий, Санджи, постоянно просящийся на руки, и Ёнджи, отталкивающий от себя всех…
Когда они подросли достаточно, Джадж лично занялся их тренировками.
— Это полезно, — объяснял он Соре, — к тому же позволит определить, у кого к чему склонность, сильные и слабые стороны.
«Отличия», не говорил он вслух. Выделить того, кто окажется сильнее или слабее братьев, понять, наконец, кто не родной.
Пока по всему выходило, что Санджи, но Джадж не был уверен до конца, сомневался. Даже когда Санджи не справлялся с заданиями, он всё равно выдерживал — тяжёлые для обычного человека, не Винсмока, нагрузки, стычки с братьями, падения и неудачи. Если бы Джадж знал наверняка, он, может, и смог бы уничтожить… это, чем бы оно ни было, но пока оставалась вероятность ошибки…
А потом Соре резко стало хуже.
— Что случилось?! — громыхал Джадж. — Что произошло за последние сутки?! С ней всё было в порядке!
— Ничего! — тряслась под его взглядом приставленная к королеве Эпони. — Ничего особенного, обычный день! Его высочество Санджи приходил навестить её, приносил обед…
У Джаджа внутри что-то оборвалось.
— Какой ещё обед? — переспросил он. — Разве не ты кормишь мою жену?
— Он приготовил сам. Выглядело ужасно, но королева всё равно съела и похвалила, она всегда поддерживает своих детей… — Эпони выдавила неловкую улыбку.
Джадж чувствовал, как рушится всё — внутри, снаружи, вся его жизнь разлетается на куски. Это он виноват, недоглядел, слишком долго тянул, не мог принять решение…
— Никого не пускать к королеве, — приказал он. — Даже детей.
Особенно детей.
Санджи обнаружился на кухне, он там последнее время часто пропадал, то варил что-то в огромной, почти с себя ростом, кастрюле, то кромсал продукты острым ножом, жарил, парил, занимался прочей ерундой...
— Вот, держи, хорошая мышка!
Отвратительная чёрная крыса сидела на окне, жадно пожирая то, чем её потчевал малец. Глаза заволокло кровавой пеленой, Джадж шагнул вперёд, вышвырнул тварь в проём, кажется, рявкнул что-то — Санджи испуганно сжался, огромные голубые глаза наполнились слезами. И Джадж с ужасом понял, что не сможет его прикончить.
Тогда, в самом начале, смог бы, не дрогнул, но теперь — слишком много времени прошло. Сам того не подозревая, он выполнил просьбу Соры, принял всех четырёх детей как своих собственных, и теперь уже не мог смотреть на них иначе. Даже если Санджи и в самом деле чудовище, не то фейский подкидыш, не то ещё какая тварь, для Джаджа он стал сыном, ужасным, нежеланным, нелюбимым, но сыном.
Он бросил Санджи на кухне, разыскал остальных детей — они играли во дворе, сражались на тренировочных мечах с такой силой, что обычного человека от таких ударов ожидали бы как минимум переломанные кости. При виде отца тут же побросали свои игрушки, побежали обниматься — другие дети, правильные, настоящие, любящие и любимые.
— Насчёт вашего брата, Санджи… — сказал Джадж и сглотнул. — Не жалейте его. Бейте в полную силу.
Пусть это было слабостью и трусостью, переложить ответственность на детей, но уж лучше смерть фейского ублюдка станет результатом несчастного случая, жестоких детских игр. Это Джадж пережить сможет.
***
Санджи умирать и не думал. Его избивали, шпыняли, топили, роняли с высоты и избивали снова, он ревел, размазывая слёзы по лицу, умолял прекратить, но каким-то чудом выживал, словно неведомые силы — магические, не иначе — хранили его, позволяли снова и снова избегать смерти.
С Сорой всё было с точностью до наоборот.
В те редкие моменты, когда к ней возвращалось сознание, она звала своих детей, умоляла Джаджа позволить ей повидаться с ними, но он оставался непреклонен, как бы тяжело эта непреклонность ему ни давалась. Жена умирала, гасла у него на глазах, а он ничего не мог сделать, только наблюдал с болью в сердце и продолжал винить во всём себя. А Санджи, маленькое чудовище с чистым взглядом, продолжал жить. Запредельная, кошмарная несправедливость…
Сорвался Джадж после похорон.
— Ты первой заговорила про фей! — кричал он на Эпони. — Что ты о них знаешь?!
— Ничего не знаю! — она рыдала, то ли от горя, то ли от страха. — Какие феи?! Это просто старые сказки…
— Что им надо?! Зачем они подкидывают детей?! Чего они боятся?!
— Железа, — выдавила Эпони. — Весь волшебный народец боится железа…
Она не успела договорить, как Джадж начинал раздавать приказы. Железная клетка, железная маска — если это не убьёт фейского ублюдка, то хотя бы сдержит до тех пор, как Джадж наберётся смелости уничтожить его собственными руками. Санджи визжал и плакал, словно железо жгло его огнём, корчился и на доли секунды сквозь ангельскую детскую внешность проглядывало что-то уродливое, чуждое, жуткое. Заперев чудовище в темнице, Джадж поспешил объявить его мёртвым.
Сам хотел бы в это верить, словно эта вера может стать реальностью.
Но несмотря на эту веру, несмотря на все принятые меры, недоброй грозовой ночью Санджи оказался на свободе. Как-то выбрался из клетки, избавился от своей железной маски, предстал перед Джаджем, светясь ненавистью и злобой. Теперь пути назад больше не было, столкновение казалось неизбежным, неотвратимым. Раз уж Санджи никакие железные замки не удержат, никакие уловки не остановят, то придётся взять дело в свои руки, как бы ни было тяжело.
— Я уйду! — заявил фейский ублюдок. — И ты не сможешь меня остановить!
— Как я рад, — устало выдохнул Джадж. — Несмотря ни на что, я так и не смог заставить себя убить собственного сына…
Если Сора сейчас там, на небесах, видела это, она должна была гордиться своим мужем. Он, как смог, выполнил её просьбу, держался до самого конца.
После исчезновения Санджи Джадж впервые за последние годы смог расслабиться, и сразу ощутил свинцовую усталость, которая накопилась за все эти годы. Санджи словно выпил из него все соки, едва не убил так же, как Сору. Хотел бы Джадж знать, зачем вообще ему подкинули это чудовище, чего добивался волшебный народец, сводя в могилу его жену…
К счастью, теперь он ушёл, и дальше всё будет в порядке. Может, хоть океан приберёт это существо, кем бы оно ни было.
Самое страшное, что может произойти, думал Джадж, это ещё один подарок от фей. Если когда-то, пусть даже много лет спустя, они бы вдруг решили вернуть ему сбежавшего сына.
@темы: работа: текст, команда: Джерма, работа: визуал, выкладка: тематический день (мистика/ужасы)
-
-
23.11.2019 в 13:46блин, аж мурашки по коже))
Подарок фей
хороший приятный текст
-
-
24.11.2019 в 21:15спасибо вам от авторов
-
-
28.11.2019 в 20:58Спасибо артеру за СанПу, тоскующий шиппер поглажен
Жутко и прекрасно! И сложно понять, что же пугает больше: именно то, что и должно пугать, - или умиротворенное лицо Санджи?.. Ухх!
Но из всех глазок особенно завораживает тот, третий.
Козетта кричит
Больно. Очень образный текст, он даже физически сделал мне нехорошо(
Но самая жуть лично для меня заключена в реплике Ниджи:
— Да почему же ты… Что же в тебе такого…
Он же никогда не остановится, даже если поймёт.
Подарок фей
Спасибо феям и автору за такой подарок
Идея замечательная, и обыграна очень вкусно. Даже Джаджа в кои-то веки можно по-человечески понять.
Даже если Санджи и в самом деле чудовище, не то фейский подкидыш, не то ещё какая тварь, для Джаджа он стал сыном, ужасным, нежеланным, нелюбимым, но сыном. - вот это прямо уххх.
-
-
02.12.2019 в 15:33он даже мне сделал нехорошо ><" ну хоть не зря я страдала, раз читателей тоже удалось пронять)
Спасибо феям и автору за такой подарок
вам спасибо за отзывы!
автор Козетты и один из авторов фей
-
-
02.12.2019 в 19:46блин, аж мурашки по коже)) отлично)))
Vindi, Спасибо артеру за СанПу, тоскующий шиппер поглажен как я вас понимаю! Поэтому счастлива, что смогла погладить)
Жутко и прекрасно! И сложно понять, что же пугает больше: именно то, что и должно пугать, - или умиротворенное лицо Санджи?.. Ухх! здорово, что так вышло)
Но из всех глазок особенно завораживает тот, третий.